5 августа туркменское госинформагентство ТДХ сообщило о торжественном открытии детского парка развлечений в Эсенгулыйском этрапе Балканского велаята. Тем временем жители города Газачак Дарганатинского этрапа Лебапского велаята уже не одно десятилетие наблюдают медленное разрушение аналогичного парка еще советских времен, который не восстанавливают, но и не демонтируют.

«Безмерная радость на лицах счастливых детей, их веселый, заливистый смех — лучшее свидетельство эффективности проводимой Президентом Сердаром Бердымухамедовым государственной политики, нацеленной на всестороннее развитие, укрепление здоровья и благополучие юных туркменистанцев — нашей надежды и счастливого будущего», — отчитывается ТДХ об открытии парка в Эсенгулыйском этрапе.

На строительство парка был потрачен 1 миллион долларов, который Эсенгулыйский этрап в 2018 году выиграл, будучи признан «лучшим районом страны». В 2020 году аналогичным образом потратили 1 миллион, выигранный на конкурсе 2017 года Векильбазарским этрапом Марыйского велаята. Также детский парк развлечений строится в этрапе имени С. А. Ниязова Дашогузского велаята, признанном «лучшим» в 2020 году.

А вот Дарганатинский этрап лучшим ни разу не признавался — и, видимо, поэтому аттракционы в городском парке давно не работают. Бывшие жители Газачака, разъехавшиеся кто куда, уже не один год с ностальгией вспоминают в соцсетях, как весело проводили время в этом парке в 1980-х. Ностальгировать уроженцам Газачака удобно: с 1980-х годов в городе не изменилось почти ничего. Люди, десятилетиями не бывавшие на родине, с легкостью узнают все локации на современных фотографиях.

Различие лишь в том, что здания обветшали, а людей на улицах стало так мало, что иногда город можно перепутать с украинской Припятью. Только туркменский город «законсервировала» в 1980-х не ядерная, а социальная катастрофа. Как и во всем Лебапском велаяте, до пандемии здесь был очень высок уровень миграции: граждане массово уезжали за рубеж — кто на заработки, а кто навсегда.

При этом развитие Газачака напрямую связано с газовой отраслью, «кормящей» бюджет современного Туркменистана. Название города переводится как «очаг газа». Он был построен в 1967 году в связи с разработкой Ачакского месторождения, которое, в свою очередь, является первым в истории Туркменистана самостоятельным газовым месторождением. До этого газ в Туркменской ССР добывали лишь попутно на нефтяных месторождениях. Вскоре были открыты и другие крупные газовые месторождения, и в итоге к концу советского периода Туркменистан вышел на второе место по добыче газа в СССР.

А в 1998 году первый президент независимого Туркменистана Сапармурат Ниязов принял участие в торжественном открытии  газоперерабатывающего комплекса в местности Наип неподалеку от Газачака. Это был первый перерабатывающий комплекс, благодаря которому Туркменистан стал не только добытчиком природных ресурсов, но и производителем сжиженного газа. Хранилище для произведенной продукции построили в Газачаке. Через десять лет, в 2008 году, Газачак получил статус города (до этого он считался поселком городского типа).

В 2019 году на Наипском комплексе было произведено более 105 тысяч кубометров сжиженного газа и свыше 47,6 тысячи тонн газового конденсата. Таким образом, эта местность остается важной для туркменской газовой промышленности. Здесь добывают, перерабатывают, хранят газ, обеспечивающий бюджет доходами, достаточными для строительства роскошных правительственных трибун в Ашхабаде. Тем не менее, жители Газачака чувствуют себя обитателями постапокалиптического мира, о благополучии которых давно никто не заботится.

Заржавевший городской парк, мягко говоря, не единственная проблема города. Даже поезда в областной центр Туркменабад не ходят с начала пандемии, то есть уже два с половиной года. Разрушены дороги, в ужасном состоянии находятся водопровод, электросети, отопление. И это при том, что в Газачаке имеется огромный потенциал работы не только в газовой отрасли. Город расположен на самой границе с Узбекистаном, здесь могли бы быть налажены международные связи.

«У старшего поколения еще осталась работа, а молодежь ничем не занимается, — рассказывает источник. — В основном ловят рыбу. И отток людей продолжается, несмотря на пандемию. В месяц по десять человек выходят из прописки. Потерянный город».

Как долго сможет функционировать экономика, в которой из газоносных районов просто выкачиваются ресурсы, без всякой отдачи для местного населения? Разумно ли тратить огромные суммы на придание Ашхабаду вида «беломраморной столицы», а об отдельных этрапах вспоминать лишь раз в год в ходе формального конкурса? Увы, но задать эти вопросы туркменским управленцам невозможно: с независимыми СМИ они не контактируют.