Ёвшан Келте — еще один гражданин Ирана, решивший рассказать о своем опыте пребывания в местах лишения свободы в Туркменистане. Ранее с аналогичными видеозаписями в интернете выступили иранец Ак Атабай Гурбан и несколько его соотечественников. Теперь Ак Атабай записал еще одно видео, в котором охарактеризовал туркменских тюремщиков словами «они хуже животных». Turkmen.news переводит рассказы бывших заключенных на русский язык.

Неудачно порыбачил

В 2013 году Ёвшан Келте, — уроженец населенного пункта Бендер 1984 года рождения, — вышел на рыбалку на Каспий. С ним в моторной лодке был житель села Кумуш-депе по имени Бехмен Чувган. Лодка сломалась, и ее ночью в тумане отнесло на туркменскую территорию. Ёвшан утверждает, что пограничники сразу открыли огонь на поражение. Бехмена убило, а Ёвшана ранило. Позднее иранец узнал, что лодку конфисковали, а пойманную рыбу голодные солдаты поделили между собой.

«Очнулся я в больнице, — вспоминает иранец. — Рука зашита. Солдаты вокруг. Увезли в Эсенгулы. Били, ругали, спрашивали, куда сбросили наркотики. Убитого только через два дня вытащили из лодки. Потом увезли меня в МНБ в Балканабад. Там пытали, спрашивали про наркотики. У нас не было ничего, когда задержали. Били сильно. Рука загноилась, рану не обработали. Рука не работает до сих пор, я стал инвалидом. Потом трое в военной форме пришли, руки связали, били, потом засунули бутылку. Из-за этого у меня до сих пор геморрой, кровь идет из ануса. Имен я не знаю. Комитетчики были в гражданском, поэтому званий тоже не знаю. Потом повезли в [тюрьму] Акдаш. Три месяца там был. Состоялся суд, дали 23 года: три года крытой тюрьмы в Овадан-Депе, 20 лет в колонии в Байрамали».

Как и другие иранцы, выступившие с рассказами о порядках в Овадан-Депе, Ёвшан вспомнил регулярные, раз-два в неделю визиты ОМОНа. Сотрудники спецподразделения приезжают в тюрьму специально, чтобы избивать заключенных. Кажется, для них это нечто вроде спортивной разминки. Впрочем, побои заключенные получают не только от них, а, кажется, вообще от всех, кому не лень.

«Начальник оперативной части по имени Сердар, вот он меня очень много бил, — добавил Ёвшан. — Потом начальником у иранцев, то есть главой оперативной части по иностранным осужденным, стал некий Арслан. Он тоже был не лучше. Он говорил, что мы в Туркменистан приехали, чтобы травить нацию наркотиками».

Еда и волейбол за деньги

Бывший заключенный пожаловался на тяжелые бытовые условия. По его словам, в баню их водили раз в 30-40 дней на пять минут, и по дороге избивали дубинками. Обеспечить себе более-менее сносное питание и другие «привилегии» (а по сути — базовые человеческие условия быта) можно было только за взятки.

Родственники раз в месяц передавали иностранным заключенным по 200-300 долларов. Деньги перевозили офицеры, забиравшие себе 20 процентов от суммы. Заключенные, обладавшие деньгами, могли приобрести продукты и некоторые другие необходимые вещи. Затем покупки находили при обыске, их отбирали, а потом заново продавали тем же заключенным.

Как утверждает Ёвшан, в колонии в Сейди, где он находился в 2016-2017 годах, от заключенных требовали деньги даже за то, чтобы разрешить им поиграть в футбол или волейбол. Кроме того, в этой колонии заключенные за свои деньги построили баню и туалет.

«Начальник режимной части там был Азат, — вспоминает иранец. — Рот у него был грязный,

без мата не разговаривал с осужденными. Жадный до денег».

Домой по частям

В Сейди иностранцы содержались отдельно от туркмен. Помимо иранцев, в колонии было много граждан Афганистана, а также турки, узбеки и несколько русских. Условия содержания, как и в Овадан-Депе, оставляли желать лучшего. Многие заключенные, в том числе сам Ёвшан, заразились туберкулезом. Ну а далее бывший заключенный переходит к самой страшной части рассказа.

«Очень многие умирали, — свидетельствует он. — Умерших выдавали родственникам, искромсав тела на куски: отделяли руки, ноги, иногда голову. С убитым при задержании Бехменом Чувганом именно так поступили. Когда его отец Ыбрайым приехал забирать тело, ему стало плохо. Вскоре после этого он сам умер. Я не знаю, почему они так издеваются над мертвыми телами. Якобы для составления акта о смерти, чтобы узнать причину. Но ведь чаще всего пишут просто «сердечная недостаточность», или указывают какую-то хроническую болезнь. Ни разу не написали, что осужденный умер от голода, побоев и пыток, хотя часто именно так и бывает».

В 2017 году Ёвшан был досрочно освобожден. Он не уточняет, попал ли в президентские списки помилованных или его срок сократился по каким-то другим причинам. Так или иначе, иностранец считает, что был осужден несправедливо и вообще не должен был провести за решеткой ни дня.

«У меня нет образования, я не знаю, куда и как обращаться, — отметил он. — Поэтому после освобождения я не обращался никуда за справедливостью, не жаловался властям Ирана. Если есть деньги у тебя, то в туркменской тюрьме можно выжить, потому что все начальники и охранники берут деньги, они буквально питаются деньгами. А иранцы рыбачат на Каспии издавна. Туркменские пограничники не церемонятся. Они сразу стреляют на поражение. Каждый год три-четыре рыбака погибают от пуль пограничников. Никакого предупреждения, сразу на поражение. Моего другого знакомого рыбака просто переехала лодка пограничников, винтами его убило. Иранские власти нас не защищают, хотя в нас даже с вертолетов стреляют».

По словам Ёвшана, в советские времена иранские рыбаки и пастухи тоже нередко случайно пересекали границу Туркменской ССР. Но советские пограничники были гораздо более гуманными. Они задерживали нарушителя на пару дней, а потом выдавали властям Ирана.

Но там им сказали, что Ак Атабай сейчас в тюремной больнице в Мары ГРЭС. Женщины с тяжелыми сумками поехали туда. Там им сказали, что их родственник в Шагале. Потом иранок в течение 15 дней посылали то в Сейди, то в Туркменабад, то в Овадан-Депе, то в Ашхабад, в ИВС на Житникова.

Родственницы иранца провели две недели в автобусах, поездах и самолетах. Наконец срок виз истек. Они сделали садака (раздали привезенные продукты нуждающимся) и ни с чем уехали домой. Ак Атабай узнал об этом лишь после освобождения. Он говорит, что в то время, когда его родственниц гоняли по всей стране, он находился в туркменабадской тюрьме Абды-шукур, где в одиночке в общей сложности провел три года и 13 дней. Ак Атабай подчеркивает, что, по рассказам охранника Чары, обычно в одиночках люди сходят с ума уже через полгода.

«Чары 24 года работал в тюрьме, но никогда не видел такого, как я, — заявил Ак Атабай. — Он говорил, что даже через год никто не выходил живым, а я на тот момент уже больше двух лет сидел и ничего, выглядел нормально. Но Чары не знал, сколько у меня было попыток убить себя. Таких попыток было четыре. Начальник тюрьмы Юсуп Базарович после одной неудачной попытки (оборвалась скрученная материя от простыни) дал мне пачку лезвий и сказал, режь вены, а лучше сразу горло. Но меня остановило то, что где-то ждут дети, жена, родные».

«Они не люди. Они хуже животных. От животных есть хоть какая-то польза. А это двуногие существа без сердца и совести», — говорит Ак Атабай о туркменских тюремщиках. Иранец заявил, что замглавы МВД напрямую ему признавался, что имеет приказ убить его. Бывший заключенный вспоминает: «Пьяный. Орал на солдат, чтобы били до смерти. Если заместитель министра такой жестокий, то представьте себе, какие звери офицеры ниже рангом, солдаты».

Нет сомнений, что нечто подобное переживают в местах лишения свободы и граждане Туркменистана. Но они, в отличие от иранцев, после освобождения находятся на туркменской территории, в полном распоряжении туркменских властей. Поэтому они не могут открыто рассказать о своем опыте. Свидетельства иранцев — уникальный способ узнать подробности жизни закрытых учреждений в закрытом государстве.