На днях в зарубежных СМИ обрела популярность новость о том, что в Туркменистане решили переименовать ряд населенных пунктов, названных в честь первого президента Сапармурата Ниязова. Формально это действительно так, однако в реальности переименование «ниязовских» сел — лишь малая часть непрерывного процесса «совершенствования» туркменской топонимики, который длится на протяжении 30 лет независимости страны.

Проблема родом из СССР

Сложности с административным делением Туркменистана возникали еще в Советском Союзе. В первой половине 1970-х годов центральные власти приняли решение об объединении бывшего Калининского района Дашогузского велаята (ныне Болдумсазский этрап) с Тельманским районом (ныне Губадагский этрап). Тогда в Губадаге начались протесты, люди вышли на улицы. Местные жители считали, что главным в объединенном районе будет Болдумсаз, а они будут иметь меньше финансирования и вообще останутся на периферии. В итоге в 1975 году нововведение отменили.

Теперь же, в октябре 2022 года, вновь принято решение об упразднении Губадагского этрапа, а его территорию предложено внести в состав Болдумсазского этрапа. Также в Дашогузском велаяте упраздняется этрап имени Гурбансолтан-эдже, а его территория передается в ведение Акдепинского этрапа.

Непонятно почему решено упразднить эти довольно крупные административные единицы. Согласно документам, имеющимся в распоряжении turkmen.news, в этрапе им. Гурбансолтан-эдже имелось 197 предприятий и организаций, 53 из которых были государственными. А по Губадагскому этрапу статистика такова: население на январь 2021 года 143,9 тысячи человек, в районе функционировало 161 учреждение, из которых 44 были государственными.

Ликвидация данных этрапов повлечет за собой массовые сокращения. Только в хякимлике каждого района работало по 30-40 человек, а ведь упраздняться будут и другие управляющие структуры.

Зависимость от культов

27 октября 1991 года Верховный Совет Туркменской ССР принял закон «О независимости и основах государственного устройства Туркменистана». В 2018 году празднование Дня Независимости по непонятным причинам было перенесено на 27 сентября. Тем не менее, настоящее 31-летие независимости наступило только теперь.

«Все эти годы в Туркменистане только и занимаются что сменой портретов, вывесок и названий, — рассуждает источник. — У людей полная апатия к режиму. Как можно объединять такие большие районы как Кушка и Тахтабазар или Фараб и Чарджев? Но люди спустя даже 31 год продолжают называть большинство населенных пунктов, улиц и жилых массивов по-старому, ибо нет постоянства сейчас».

С 1992 года некоторые местности уже по три и более раза поменяли названия. Например, Ташаузская область сначала стала Дашховузским велаятом, а потом Дашогузским. А одноименный район сначала был Андреевским, потом Ташаузским, короткое время в 90-х — Тазабазарским, потом Дашховузским, далее Ниязовским и, теперь, наконец, станет Шаватским этрапом.

Еще хуже обстоит дело с одним из районов Марыйского велаята. Сначала он был Парахатским, потом стал Хаузханским, далее Ханховузским, потом был назван в честь Ниязова, позже превратился в Огузханский, и вот теперь данный этрап полностью ликвидируют и передают в состав Сакарчагинского района.

Вождя много не бывает

Источники отмечают, что по «окраске» переименований можно отследить изменение государственной идеологии. В первые годы независимости чиновники пытались представлять смену названий как инициативу «снизу», как свидетельство «возрождения туркменского самосознания и любви народа к первому президенту». Ближе к концу 1990-х все переименования стали утверждать исключительно волей самого Ниязова.

«К тому моменту все перестали искать в этом что-то логичное, это воспринималось исключительно как прихоть диктатора и культ личности его самого и его семьи, — вспоминает источник. — Таким образом, вплоть до 2006 года по всему Туркменистану районы, поселки, города, села и генгешлики, названные в честь Ниязова и его родных, исчислялись сотнями».

Например, в вышеупомянутом Дашогузском велаяте было три таких этрапа: имени Ниязова (бывший Ташаузский), этрап Сапармурат Туркменбаши (Октябрьский) и названный в честь матери президента этрап имени Гурбансолтан эдже (Ильялинский, тот самый, который теперь упраздняется). А уж количество таких сел просто невозможно подсчитать. То же самое было и в Лебапском велаяте, где с именем Ниязова и его отца были связаны названия трех этрапов: Сердарабат (Чарджевский), Атамурат (Керкинский), Бейик Туркменбаши (Достлук).

В Балканском велаяте город Красноводск переименовали в Туркменбаши, а Гызыларват — в Сердар. «Сердар» на туркменском языке означает «вождь», и в годы правления Ниязова это был один из его титулов. Тогда никто не знал, что третьим президентом страны станет Бердымухамедов-младший, для которого Сердар — настоящее паспортное имя. Впрочем, ни он, ни его отец Гурбангулы не оценили этой чести. В ходе нынешней административной реформы, объявленной 22 октября, городу вернут прежнее название Гызыларват.

Почему этому населенному пункту название вернут, а, например, Газанджику и Челекену — нет? Неизвестно. В обратном переименовании логики не больше, чем в первоначальном.

Властелин пространства и времени

Напомним, что Ниязов был склонен к переименованиям не только территориальных единиц. В 2002 году он утвердил новый календарь, в котором январь назывался Туркменбаши в честь самого президента, апрель — Гурбансолтан в честь его матери, и так далее.

Кстати, это переименование породило анекдот, смысл которого непросто передать на русский язык. Сын спрашивает отца-фермера: «Папа, когда сажают морковь?» Тот отвечает: «В середине Гурбансолтан» (или «Между ног у Гурбансолтан»).

В 2008 году, через год после прихода к власти, Бердымухамедов-старший отменил «ниязовский» календарь. 

Ни истории, ни удобства

Источники указывают на весьма вольное отношение Ниязова к историческим названиям. Даже если какой-то объект он не называл в честь себя и членов своей семьи, это вовсе не означало, что привычное название будет сохранено. Так, на одном из собраний первый президент просто заявил, что название пригорода Ашхабада — Безмеин ему не нравится, поэтому отныне он будет называться Абадан.

В 2003 году президенту не понравилось название города Дарнагата в Лебапском велаяте. Это слово можно перевести, как «раздробленный отец». Ниязов постановил называть его Бирата, то есть «единый отец».

Вообще за многими топонимическими инициативами Ниязова стояло то, что называют «народной этимологией». Это ошибочные представления о происхождении слов, характерные для людей, которые не являются профессиональными лингвистами. Например, название Ташауз в реальности переводится как «каменный бассейн». Но Ниязов решил, что это место, где жили «внешние огузы», то есть Дашогуз. Одновременно на карте появилась станция Ичогуз («место, где жили внутренние огузы», ныне Дарваза).

В 2013 году этрап в Ашхабаде переименовали обратно в Безмеинский, а в 2017 году Дарнагате тоже вернули прежнее название. При этом нельзя сказать, что отец и сын Бердымухамедовы последовательно восстанавливают историческую справедливость. Некоторые названия они возвращают, но одновременно меняют другие. Так, уже при Бердымухамедове-старшем, а не при Ниязове поселки Учаджи и Бабадурмаз превратились в Беркарарлык и Багтыярлык.

«Жителям эти переименования не приносят никакой пользы, — подчеркивает источник. — Все это оборачивается бесконечной заменой документов и вывесок, множеством бюрократических неудобств».

Старая песня о главном

Гурбангулы Бердымухамедов в последние годы своего правления увлекался не столько переименованиями, сколько укрупнением этрапов и уменьшением их количества. Это преподносилось как рациональное управление, но в результате для некоторых граждан райцентр оказался отдален на 100-200 километров. Это особенно неудобно, если учесть, насколько в Туркменистане слабо развита сеть общественного транспорта. Такие крупные железнодорожные ветки, как «Газачак — Туркменабад», «Келиф — Таллимарджан», «Мары — Серхетабад», «Дашогуз — Куняургенч» остаются вообще без какого-либо пассажирского сообщения. А существующие три поезда «Ашхабад — Туркменбаши», «Ашхабад — Амударья» и «Ашхабад — Дашогуз» не удовлетворяют потребностей жителей из-за малого количества рейсов и отсутствия остановок на станциях районного и сельского значения.

22 октября Гурбангулы Бердымухамедов «тряхнул стариной», впервые с момента ухода с должности главы государства полноценно выступив в роли национального лидера. Именно он, а не его сын и преемник объявил о начале административной реформы, суть которой состоит все в том же укрупнении этрапов. Попутно экс-президент раскритиковал местных руководителей, по сути, обвинив их в раздувании штата.

«Каждый хякимлик имеет значительный штат сотрудников, и все они хотят быть начальниками. В результате на каждого дайханина, выращивающего урожай своим честным трудом, и на каждого труженика, производящего продукцию, приходится несколько начальников», — посетовал Бердымухамедов-старший.

Однако на практике сэкономить бюджетные средства удастся разве что за счет зарплат каких-нибудь второстепенных работников домов культуры, которые ликвидируют в связи с упразднением этрапов. А те люди, которые имели достаточно связей для получения «теплого местечка», сумеют благополучно приспособиться к новой обстановке. Ну, и, конечно, сильнее всего пострадают простые сельчане, которым придется вписывать в документы новые названия и ради этого ехать за сотню километров в новый райцентр.